Русским нужен активный донор, которого можно доводить. Интересны не сокровища сами по себе, а их обладатель. И русский раскрывается перед донором, очаровывает его. Очаровывает как самоцель, а не для чего-то. В логическом конце это приводит к САМОПАРАЗИТИЗМУ. Русский паразитирует на себе, на собственных мыслях. Набоков начал с комментариев к "Евгению Онегину", но не смог остановиться и написал "Бледный огонь". (270) В примечаниях к поэме Джона Шейда комментатор приводит высказывание в свой адрес вдовы поэта:
"Позднее мне говорили, что, упоминая меня на людях, она называла меня "слоновый клещ", "королевских размеров овод", "глист", "чудовищный паразит гения". Я прощаю её - её и всех".
Действительно, почему бы не простить "всех", если "все" это я, Набоков. "Бледный огонь" состоит из поэмы, то есть "дебюта", комментария к этой поэме, который одновременно является самостоятельным произведением, не имеющим с первой частью ничего общего, - "миттельшпилем", и, наконец, из "эндшпиля" - именного указателя к комментарию - серии щелчков по носу прилежного читателя. Хотя "Бледный огонь" англоязычное произведение, но ирония национального рока сделала саму структуру этой вещи гротескно русской. Интересно, что "миттельшпиль", формально наименее творческая часть романа, фактически на порядок выше "дебюта" по мощи фантазии. Собственно ничто, "комментарии", превращаются во всё. Сотворение "Зембли" (вымышленная страна Набокова). Вымысливается целая страна. С природой, историей, своим языком, своими страшными масонами и тупыми коммунистами. (А в "Аде" почти планета.) И всё как безумный комментарий к поэме. В такой системе отсчёта и русская история может обернуться фантасмагорическим "комментарием" к "Онегину".
<-- НАЗАД ПО ТЕКСТУ ВПЕРЁД -->