Бунин писал о победе революции в Москве:
"Все преграды, все заставы божеские и человеческие пали - победители свободно овладели ею, каждой ее улицей, каждым её жилищем и уже водружали свой стяг над ее оплотом и святыней, над Кремлём. И не было дня во всей моей жизни страшнее этого дня, - видит Бог, воистину так! ...ночью, оставшись один, будучи от природы весьма несклонен к слезам, наконец заплакал и плакал такими страшными и обильными слезами, которых я даже и представить себе не мог".
А вот как встретила революцию Надежда Мандельштам:
"Нас (группу молодых художников. - О.) забрасывали грудами дешёвых киевских роз, и мы выходили из театра с огромными охапками ... Нас занимали то театральными постановками, то плакатами и нам казалось, что жизнь играет и кипит ...мой табунок был левее левого. Мальчишки обожали "Левый марш" Маяковского, и никто не сомневался, что вместо сердца у него барабан. Мы орали, а не говорили, и очень гордились, что нам иногда выдают ночные пропуска и мы ходим по улицам в запретные часы".
Бунин в Москве плакал, а Мандельштам в Киеве смеялась. (285) (Делала там для революционного театра вместе с Исааком Рабиновичем "гирлянды из фруктообразных фаллосов".) Это не старость, а юность. "Нас утро встречает прохладой". И юность не только физиологическая, а метафизическая. Новая элита России.
Конечно, жизнь Мандельштам тоже сложилась весьма трагично, но русская советская трагедия и еврейская советская трагедия очень различаются (даже хронологически). Это только сейчас все сливается и спутывается в прошлом. Текст пьесы утерян, и известно только, что по ходу действия гибнет принц Гамлет и его дядюшка.
<-- НАЗАД ПО ТЕКСТУ ВПЕРЁД -->