Прекрасно показано в "Петербурге" Андрея Белого. Допрос евреем русского - террорист Александр Иванович Дудкин и Липпанченко-Азеф (как пишет Белый, "смесь семита с монголом"). Дудкин бежит к Липпанченко разоблачать его, но еврей всё видит, все знает. Ключ от разговора у него. Русский входит, а Липпанченко его сразу спиной ломает. Сидит за столом и пишет, "занимается". Александр Иванович уже срезан, уже на крючке. Потом, после паузы, поворот к вошедшему: "Э,э,э... Так-то вы, батенька?.." И опять отвернулся и опять пишет, пишет. Дудкин: "Я... видите ли... пришёл..." И долго так умоляет, чтобы его выслушали. А потом "излагает" долго, путано, бестолково. А Липпанченко молчит, молчит. И когда русский дурачок выговорился, итог, баланс: "Нехорошо... Очень, очень нехорошо... Как вам не стыдно!.." И далее:
"Лобные кости напружились в одном крепком упорстве - сломать его волю: во что бы то ни стало, какою угодно ценою - сломать, или... разлететься на части. И лобные кости сломали".
Раздавил ничтожного Дудкина своим лбом об стену. И спорить не стал. "Работа с людьми".
Русскому с евреем спорить нельзя, итог однозначен. В общении всегда русский несерьёзен, не совсем серьёзен. От этого уступчив. Дудкин все время пытался забежать за край беседы и увидеть настоящего Липпанченко. Но края не было - еврей в разговоре, в крупном разговоре всегда серьезен, всё знает, никогда не уступит, никогда не покажет, что он актер, что сцена "сделана".
Поэтому я никогда серьезно с евреями не разговариваю и вообще никогда их всерьез не принимаю. Хотя евреи разговаривают со мной серьезно, я с ними - никогда. (То есть не допускаю навязывания серьёзной ситуации.)
<-- НАЗАД ПО ТЕКСТУ ВПЕРЁД -->