Первый этап мифологизации от 900-х до 30-х годов. Чехов - полезный нытик, обличитель ужасов. Но была и другая сторона: запонки, трость, воротничок - идеал образованного недворянина, то есть преимущественно еврея. Как писал Розанов, "тайный пафос еврея - быть элегантным". Это ответвление послужило основой для второго этапа. Не пить водку из графина, не кидаться костями за столом, не замечать пролитого соуса. Это было необычайно актуально для 30-х и особенно для 40-х, когда победители Европы наконец надели шляпы и галстуки. Чехов был идеологически приемлем и просто социально близок "выходцам" и стал для советской элиты образцом элементарной воспитанности.
Наконец, третий этап, начавшийся с 50-х годов. Чехов превращается в символ русской интеллигенции (445), а русский интеллигент в свою очередь наделяется всеми возможными положительными качествами. Он и справедливый, и добрый, и терпимый, и блестяще образованный, и домовитый, и честный. Из-за необыкновенной ПУСТОТЫ Чехова он стал удобной вешалкой для идеалов.
Из-за этого и характерная для всех трёх этапов "евреизация" чеховского образа, превращение Чехова в кумира русского еврейства. Имитация "русского писателя" легче всего проходит при использовании чеховской маски. Характерно, что, например, Эренбург написал работу о Чехове, а в своих мемуарах постоянно позволял себе гротескные аналогии между Чеховым и советским еврейством.
Например, рассказывая о партаппаратчике Уманском, Эренбург заметил:
"Я знал, что есть у него в жизни большое чувство, что в 1942 г. он переживал терзания, описанные Чеховым в рассказе "Дама с собачкой"".
<-- НАЗАД ПО ТЕКСТУ ВПЕРЁД -->