Это очень характерная еврейская черта: собственная дематериализация, растворение себя в ничтожество по сравнению с материалом. Абсолютное восхищение сокровищами реальности и разевание хобота до разрыва в ничто. Захлёбывание сокровищами. То же расширение заворожило евреев в западноевропейской философии (при этом законченность арийской мысли осталась незамеченной). Заворожила возможность растворения грязи в абстрактном пространстве ценностей.
Греция это благородство без совести, без раскаяния. Иудея - совесть без благородства. (Из этого синтеза возникло христианство. Нежный, благородный, но слабый запах розового масла был зафиксирован аммиаком совести.) Для еврея ценностные категории как таковые лишены смысла. Все ценности, их иерархия (иерархия блага) заменяются одной ценностью - ценностью ценности, то есть ценой. Евреизация мира есть его экономизация. Макс Вебер в своей "Протестантской этике" выявил глубокую связь протестантизма и иудаизма. Отличие протестанта Гегеля от еврейской философии в его замкнутости, согласованной законченности.
Философия нового времени это, как прочно и не раз сказано, "эпоха введений". Куда-то всё вводят, а куда - неясно. Потерпи, сейчас интересно будет. И тянется, тянется томами спинозистско-лейбницианско-гегелевская тягомотина. Это ничего, это песок и камни вместо нежных слов, зато в конце пустыни обетованная земля познания. Такой еврейский бутерброд - гигантский ломоть хлеба, а на конце нежно розовеющий на сером фоне крохотный пятачок колбаски. И ешь, ешь пресные сантиметры, чтобы добраться до источающей аромат приманки. Рот забивает мучнистой мацой, а в глазах кружится ностальгической утёсовской пластинкой приближающееся колёсико. Но пока добрался до конца, есть-то уже и не хочется. Пора помирать. А колбаску "в наследство". И снова всё повторяется... Вроде бы есть философия, а по-настоящему и нет её. (858)
Отличие арийской философии от спинозизма, повторяю, в законченности этого процесса и следовательно - в трагизме. Спиноза юноша, оптимист. Самый "оптимистичный" из арийцев - Лейбниц - глубокий старик.
С другой стороны, тяга к введениям это наследие западно-христианской доктрины. Наука - служанка философии, а философия - служанка теологии. Философия заменилась филотеизмом. Философия - вводная часть к теологии. Предисловие к религии, введение в религию. То есть, после кризиса религии, предисловие и введение в ничто.
Может быть, необходим переход от средневекового дуализма к дуализму "постнововековому". Солнце средневековья - христианство, ночь - карнавал. А будет: солнце - античность; и ночь, в подсознании, - христианство. Христианство требует умолчания, как элевсинские мистерии. И это глубже, это более прочная религиозность, чем дневная, словесная.
<-- НАЗАД ПО ТЕКСТУ ВПЕРЁД -->